Праздник Новруз и исламская доктрина[1]
История его происхождения неизвестна. Согласно иранской мифологии, в этот день был похоронен герой Сиявуш, убитый туранцем Афрасиябом. Эта легенда упоминается в Авесте (Ард-Яшт 17: 42)[2]. Более подробно она описана в «Шах-намэ» Фирдоуси. «Из дошедших до нас источников явствует, что день похорон Сиявуша был назван “Новруз” и ежегодно отмечается как праздничный…»[3]. Известно, что этот праздник содержал анимистические элементы. В день Новруза древние индоарии поклонялись т.н. «фраваши» - духам усопших предков. Этот обычай позднее был заимствован зороастризмом, который стал официальной религией Ирана. Один из семи основных праздников зороастрийцев «совпадал с концом зимы и преддверием весны и переходил в праздник поминания душ предков (Новруз). Он приходился на ночь накануне весеннего равноденствия»[4]. Британская ученая М. Бойс отмечает, что помимо всего этого, в Зороастризме этот праздник был посвящен непосредственно огню, который древние зороастристы считали жизненной силой и объектом поклонения. «Зороастр приурочил этот праздник к весеннему равноденствию, использовав, по-видимому, древнее празднование наступления весны, которое посвятил Аша-Вахишта («Лучшей праведности») и огню. Этот праздник возвещает наступление ахуровского времени года – лета – и отмечает ежегодное поражение Злого Духа. По зороастрийским обычаям, в полдень Нового дня приветствовали возвращение из-под земли полуденного духа Рапитвина, несущего тепло и свет. После этого духу Рапитвина ежедневно поклоняются в отведенное ему полуденное время, которая сейчас называется «Рапитва» и призывают в молитвах Аша-Вахишта в течение всего лета»[5]. Таким образом, этот праздник в более поздней зороастрийской традиции был посвящен огню. В день Новруза, еше с Ахеменидского и Сасанидского периодов, в храмах совершались поклонения огню. Иранские правители того периода принимали в этот день подарки от покоренных народов[6]. Огни разжигались повсюду, начиная с самого высокого места на крышах домов и, кончая свечами на праздничных столах[7]. В настоящее время эти обычаи частично сохранились. Так в некоторых районах Азербайджана «на всех холмах разжигаются костры»[8]. Люди становятся в круг вокруг огня и исполняют фольклорные песни[9]. Свечи также являются атрибутами праздничных столов в день Новруза и предшествующих ему дней (приготовления к нему начинаются за несколько недель до праздника)[10]. Аналогичные традиции сохранились в Иране и Средней Азии. Например, таджикский исследователь Негмати А. Н. писал, что жители Самарканда и окрестных селений в высшей степени торжественно отмечают наступление последнего вторника накануне Нового Года по персидскому календарю (Новруз)[11]. После захода Солнца народ разжигает костры, поют песни, играют на национальных инструментах. Под звуки бубна они организуют факельное шествие к окраине реки и там устраивают празднества. Они прыгают через разведенные ими костры и купаются в реке. Более зажиточные таджики в этот день организуют совместные трапезы для малоимущих сограждан. Прыгая через костры, они желают от природы обильного урожая, и ищут защиты от злых духов и джиннов. Прыгают через костер даже женщины, с грудными детьми надеясь, что таким образом они в течение года будут избавлены от напастей и несчастий. Сохранились в настоящее время и другие атрибуты этого зороастрийского праздника. Например, зороастрийцы наполняли сосуды семенами пшеницы или ячменя, заливали их водой, а затем, когда они прорастали, относили их домой, и ставили в особое место[12]. Точно также в настоящее время оставляют на прорастание семена злаков к празднику в Азербайджане, Иране и Средней Азии[13]. На праздничный стол зороастрийцы ставили яйца – символ зарождения жизни и специфические сладости. Они присутствуют на праздничных столах и в настоящее время[14]. Как видно из приведенного выше краткого обзора сущности и истории происхождения праздника Новруз, он имеет доисламское происхождение и его философия, а также обрядность не имеют к исламской религии никакого отношения. Несомненно, что помимо иранских национальных компонентов в этот праздник были привнесены и языческие тюркские обряды. Дело в том, что в древнейшие времена тюрки (туранцы) и иранцы имели самые непосредственные культурные контакты, которые продолжаются до сегодняшнего дня. Сведения об этом содержатся и в Авесте[15]. Более того, исторические корни (языческое и зороастрийское прошлое) и натурфилософская сущность этого праздника находится в противоречии с Исламом, сущность которого заключается в строгом единобожии и отрицании преклонения перед природными силами. Классическое исламское учение не имеет тенденций к компромиссам с языческим наследием прошлого. Причем эта бескомпромиссность проявляется как с языческими традициями самих арабов, так и в случае с неарабами. Таким образом, синкретизму в классическом Исламском учении места нет. Это утверждение подкрепляется многочисленными примерами из исламских первоисточников и истории, в том числе и по данному вопросу о совместимости языческих праздников и обычаев с Исламом. В самых авторитетных сборниках хадисов Пророка Мухаммада недвусмысленно дается понять, что Исламское мировоззрение не приемлет праздников доисламской эпохи. Наиболее характерен в этой связи следующий хадис: Передано Анасом: "Когда Пророк приехал в Медину там народ справлял 2 праздника. Эти дни были днями веселья и радости. Пророк спросил: "А что это за дни (в чём их сущность)?" Ему ответили: "Во времена джахилии (язычества) мы развлекались в эти дни”. Пророк ответил: Аллах вам заменил те два праздника на два более полезных праздника - это праздники поста и жертвоприношения (Ураза и Курбан)"[16]. Обращает на себя внимание тот факт, что Пророк даже не попытался приспособить те два языческих праздника под обрядность новой религии, которую он проповедовал. Он сразу же отменил их и заявил, что взамен мединцы будут справлять совсем другие по сущности праздники, которые, по словам Пророка, принесут им больше пользы. Еще одним примером бескомпромиссной борьбы Пророка с пережитками языческих традиций является следующий хадис: Сабит ибн ад-Даххак рассказывал: "Однажды один человек дал обет зарезать жертвенного верблюда в Буане, и спросил об этом мнение Пророка. Тот спросил: "Стоял ли на этом месте какой-нибудь языческий идол, которому поклонялись люди?" Ему ответили: "Нет". Пророк опять спросил: "А проходили ли там какие-нибудь празднества идолопоклонников?" Люди ответили: "Нет, не проходили". Тогда Мухаммад сказал: "Исполняй свой обет, Так как не следует исполнять обет, данный в неповиновении Аллаху, а также в том, чем не владеет сын Адама"[17]. Как следует из данного хадиса, Пророк даже запрещал совершать исламские ритуалы и обряды жертвоприношения на местах аналогичных сборищ язычников прошлого, опасаясь того, что люди могут невольно вспомнить на этих местах о прошлых традициях и начать посвящать свои обряды лжебогам. Из работ всех признанных ученых 4 суннитских мазхабов Ислама (Ханафи, Шафии, Малики, Ханбали), можно заключить, что Исламское мировоззрение вообще не признает никаких праздников помимо Идайна (2 праздника – Поста и Жертвоприношения) и не допускает проведения каких-либо альтернативных празднеств в религии, помимо указанных 2-х. В книгах по фикху все шариатские правила и законоположения приводятся только в пределах Идайна[18]. В Коране (22: 28-29) , согласно авторитетным мусульманским толкователям, упоминаются обряды праздника жертвоприношения[19]. Судя по следующему изречению Пророка Мухаммада – “Аллах проклянет всякого, кто поддерживает тех, кто вводит в религию нововведение”[20], - можно заключить, что с точки зрения исламского вероучения, введение ритуалов и праздников неисламского происхождения в религию не допускаются, хотя такие попытки, на примере Новруза, в истории отмечались и отмечаются. Это явление имеет место в связи с тем, что некоторые люди пытаются приспособить привычные им национальные традиции своих народов под исламское вероучение, которое по своей сути наднациональное. Например, это отмечается в сборнике «Мусульманские праздники»: «Персоязычные народы отмечали Новруз с особой торжественностью, а затем этому празднику придали исламскую окраску»[21]. В заключении необходимо отметить, что все попытки представить Новруз или другие неисламские праздники как мусульманские, лишены какой-либо научной или исторической основы. Кроме того, согласно положениям Исламского вероучения, приведенным в данной статье, делать это категорически запрещатся. Подобные попытки оказывают негативное воздействие на саму идею универсальности Исламской религии, ее всеобщности, глобальности и представляют собой попытки представления этой мировой религии в узких рамках национальных и племенных воззрений.
[1] Часто встречаются утверждения о том, что будто бы праздник Новруз либо связан с исламской религией, либо же был признан ею и «исламизирован». Это дало повод некоторым востоковедам выдвинуть версию о том, что якобы на становление исламской доктрины частично повлиял зороастризм.
[2] «Авеста» в русских переводах (1861-1996). СПб.: «Летний сад», 1998, c. 370.
[3] Nəbiyev A. Novruz bayramı. Bakı: Yazıçı, 1990, s. 3.
[4] Дорошенко Е. Зороастрийцы в Иране. М.: Наука, 1982, c. 69.
[5] Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М.: "Наука", 1987, с. 45.
[6] Там же, c. 71.
[7] Дорошенко Е. Зороастрийцы в Иране. М.: Наука, 1982, c. 72.
[8] Novruz. Şeyrlər. Xalg oyun ve tamaşaları. Bakı: Yazıçı, 1989, s. 106.
[9] Там же, s. 106, 115.
[10] Novruz. Şeyrlər. Xalg oyun ve tamaşaları. Bakı: Yazıçı, 1989, s. 115.
[11] Musəlman bayramları. Bakı: Azərbaycan, 1993, s. 38. [12] Дорошенко Е. Зороастрийцы в Иране. М.: Наука, 1982, c. 72.
[13] Novruz. Şeyrlər. Xalg oyun ve tamaşalari. Bakı: Yazıçı, 1989, s. 115. [14] Там же, s. 115.
[15] Ард-Яшт, 17: 38.
[16] Zuhayli. V. İslam fikhi ansiklopedisi. C. 2. İstanbul: Feza yayıncılık, 1994, s. 452 [cо ссылкой на Абу Дауд, Салят 245, (1134); Насаи, Идайн 1, (3, 179)]. [17] Абу Дауд, 13313. [18] Zuhayli. V. İslam fikhi ansiklopedisi. C. 2. İstanbul: Feza yayıncılık, 1994, s. 452-479. [19] İbn Kesir. Hadislerle Ku’ran-i Kerim tefsiri. C. 10. İstanbul: Çağrı yayınları, 1991, s. 5445. [20] Canan İ. Kütüb-i Sitte muhtasari. C. 15.
[21] Musəlman bayramları. Bakı: Azərbaycan, 1993, s. 36. |
