О вере и разуме

 

Существует два типа мышления и рассуждений. Первый - теологический, при котором рассуждение ведется от веры в Откровение. Априори считая Откровение истинным, из него выводятся этико-моральные и другие принципы. Этот тип рассуждения от Откровения присущ теологам. Он ведется как бы сверху вниз.

Помимо этого, существует ход мышлений от человеческого разума, когда человек путем рационального познания овладевает различными областями познания. Этот тип мышления философский и, наоборот, направлен снизу верх.

Оба типа имеют право на существование и достойны интереса. Еще в древнем Риме говорили, что данное иудеям в Откровении, было осознано греческими философами, которые отталкивались от доводов разума. В дальнейшем же доводы Откровения и доводы разума во многих случаях совмещались. Дело в том, что теологам необходимо было рационально обосновать свои тезисы, иначе бы народ их не понял. А философы также, в ряде случаев, опирались на иррациональные посылки, так как не все можно объяснить, отталкиваясь от разума. Именно поэтому противопоставлять эти два типа рассуждений нельзя.

В наше время глобализации и прогресса вообще невозможно серьезно говорить о проблемах религии, не применяя рациональные познания, науку. Без этого религия становится исключительно предметом веры и не более того. Кто захочет, тот поверит, а кто не захочет, не поверит. Это личное дело каждого человека. Но серьезный разговор может быть только с позиции логики, науки, рационализма.

Апелляции к разуму основываются на реальных фактических, эмпирических данных, логических построениях. То есть на том, что можно объяснить показать, убедить. В отличие от этого вера не измеряется никакими эмпирическими категориями и является духовным предпочтением того или иного человека. Ее невозможно объяснить, ее нужно только пережить. Но при такой постановке вопроса вера становится субъективным переживанием конкретного человека. Ее невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Поэтому говорить о превосходстве веры над разумом нельзя.

Но с другой стороны, мы многое принимаем на веру, не проверяя. Дело в том, что если мы будем вообще все проверять, то вся наша жизнь превратится в ад. Однако, в то же время, мы вправе потребовать доказательств того, что представляется нам сомнительным.

Это относится и к религии. Ведь сама же религия говорит о том, что за следование ложной религии можно угодить в огонь ада. А раз так, то все положения веры нужно осмыслить. Иначе, как веровать, во что веровать, какую религию выбирать, какое направление этой религии выбирать, как относиться к отдельным неоднозначным вопросам в религии? Ведь не осмыслив все эти вопросы, мыслящий человек не может веровать. Ибо если сам Бог обещал покарать людей за неправильный выбор религии, то никто не имеет права на ошибку. А чтобы избежать ошибки в этом важном деле, необходимо обратиться к доводам разума и искать разумные подтверждения тех или иных положений религии. То есть,  нельзя отрицать фактор веры, но в то же время необходимо обращаться и к доводам разума. Их необходимо гармонично сочетать, не отрицая полностью ни один из них.

 

***


Ни одна догма, не достойна того, чтобы держаться за нее, когда уже очевидно, что она не выдерживает критики. Тот, кто это понял, тот счастливый человек. А кто не понял, тот всегда будет в плену догм, и вот этот плен всегда будет препятствовать объективному восприятию вопросов. Более того, догма еще опасна тем, что она вызывает раздражительность в случаях, если человек встречает нечто, что противоречит тому иллюзорному и надуманному миру, который он построил в себе. Он начинает быть раздражительным, кидается, чуть ли не кулаками на того, кто скажет что-либо противоречащее той иллюзии. Отсюда рождается, и нетерпимость, и откровенное бескультурье, и даже религиозный террор. В результате религия, в данном случае исламская, теряет свою созидательную функцию и становится опасным орудием погромов, разрушений, духовной деградации, что, к сожалению, часто мы видим в жизни и даже в Интернете.

Необходимо побольше читать, вырабатывать в себе способность к правильному аналитическому мышлению; изучать мир, который несравненно шире и красивее, чем надуманные людьми (а не Богом) религиозные догмы. Только тогда человек может стать подлинно современным и прогрессивным человеком.

 

***

Иногда приходится видеть, как некоторые люди пытаются подвергнуть сомнению достоверность исламских источников явно необоснованными доводами. Например, один раз я был свидетелем того, что один человек подвергал сомнению наследие Абу Ханифы только потому, что непосредственно от него почти не сохранилось сочинений и его мировоззрение было передано его учениками.

Этот довод не выдерживает никакой критики, так как наследие Абу Ханифы сегодня известно в передаче его последователей и нет (в целом) оснований подвергать его сомнениям. В доказательство уместно привести пример того, что: - от такого гиганта философской мысли, как Сократа не сохранилось ни одного своего произведения в оригинале. О нем мы знаем только благодаря сочинениям Платона. И может ли кто-нибудь утверждать, что сегодня мы не знаем Сократа?
- римский философ Цельс нам известен только в сочинении Оригена "Против Цельса", где он передал большую часть его мыслей. Разве сейчас мы можем сказать, что мы не знаем Цельса и его убеждения?
- об ацтеках, их культуре, религии, государственности нам известно только по работам испанских конкистадоров. Можно ли утверждать, что мы не знаем цивилизацию ацтеков?

В этом смысле Абу Ханифа в гораздо лучшем положении, чем многие из них. У него все же сохранилось одно небольшое сочинение "Фикх аль-Акбаром", которое ему приписывается.

И, наконец, самое главное. От самого пророка Мухаммада также ничего не сохранилось. Все, что мы имеем от него, является передачей других лиц. Даже Коран был собран его учениками. Так что Абу Ханифа со своим "Фикх аль-Акбаром" находится даже в более предпочтительном положении, чем сам пророк Мухаммад, если за основу рассуждений взять рассуждения о том, что от кого в оригинале сохранилось. И таких примеров тысячи.

***

Многие понятия и даже термины мусульманского мистицизма (суфизма) удивительным образом совпадают с понятиями древнейших мистических школ, которые существовали за много веков до Ислама. В качестве примера можно привести классические суфийские термины «сукр» и «сахв».

Учение Баязида аль-Бистами (ум. в 262/875), содержало положения об исчезновении своего «Я» человека, растворившегося в Божестве. Это состояние он назвал «фана». Сопутствующими фане состояниями в его учении являются калаба (экстаз) и опьянение любовью к Богу (сукр). Причем погруженная и растворенная в Боге личность приобретает Его атрибуты.

Другой мистик - Джунейд аль-Багдади (ум. в 297/909), также говорил об опьянении (сукр) и калабе (экстазе) в служении Богу. Но на этом пути он развивал идеи трезвого опьянения.

Похожие мысли высказывали иудейские и христианские богословы за несколько веков до них. Например, согласно иудейскому философу и мистику Филону Александрийскому, «Бог неизменен, бесконечен, нестрадален, не нуждается для своего существования ни в чем, немножественен и неделим и т.п. Путем такой отрицательной редукции можно прийти к некоторому позитивному остатку, о котором уже вовсе ничего нельзя будет сказать, так как все рассудочные определения будут исчерпаны. Постижение этого остатка означало бы выход за пределы рассудка (экстаз) и переход на более высокую ступень познания – ступень мистической, сверхразумной интуиции, где божественная реальность созерцается лицом к лицу, но безотчетно и безмысленно, ибо свет этой реальности ослепляет рассудок настолько, что представляется ему абсолютной тьмой сверхразумное созерцание подобно трезвому опьянению и экстатическому ясновидению корибантов[1] (De Abrahamo, 15-24)»[2].

Один из самых известных христианских отцов-капподокийцев Григорий Нисский (335-394) считал, что в духовной практике большое значение играет богопознание, боговидение. «На этой ступени достигается то, что он называет Обожением, теозисом. Исходная идея Григория состоит в том, что видеть Бога никак, ни в каком смысле нельзя, ибо Бог - вне всякого видения. Поэтому в нашем стремлении увидеть Бога мы «выходим из себя», наш разум уже не нужен нам, мы оставляем его позади и выходим «вовне». Это пережи­вание настолько необычайно, что, говоря о нем, Гри­горий употребляет такое выражение, как «трезвое опь­янение», уподобляя его тому, что произошло с апосто­лами в Пятидесятницу. То, что всем окружающим по­казалось опьянением, на самом деле было свидетель­ством Духа Святого. Это же ощущение описывается словом «любовь», «эрос», и это также предполагает «выход из себя» и отдачу себя другому[3].

Может ли носить это сходство случайный характер? Ведь все эти люди жили и творили  в одном регионе Ближнего Востока и Египта, где все основные идеи были хорошо известны всем. По этой причине, нет оснований отрицать то, что мусульманские мистики Бистами и Багдади могли заимствовать свои теории в более древних традициях. Причем для этого им было необязательно непосредственно быть знакомыми с сочинениями Филона или Григория. Достаточно того, что они могли видеть все это в практике христианских и иудейских общин.


[1] Корибанты, мифол., спутники богини Кибелы, во Фригии, в исступлении, с музыкой и танцами служившие ей. (Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона).

[2] Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии. М.: Мысль, 1979, с. 49.