40. Кто сильнее любит Бога?

Вопрос 40. Для нас, христиан, Бог есть Любовь. О любви в Новом Завете говорится очень много. А почему в Коране слово «любовь» не используется? Примечательно, что святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем ответе мусульманам акцентировал внимание именно на этом: любовь между тремя ипостасями Божественной Троицы затем передается в мир, людям, а люди ищут свой ответ на проявление любви Бога-Троицы. Поэтому ваша религия – это шаг назад, к Ветхому Завету.

Ответ 40. Напомним, что после лекции Папы Римского Бенедикта XVI в университете г. Регенсбурга, где тот использовал исламофобские цитаты Средневековья, 38 мусульманских ученых обратились к Папе с письмом, в котором показали научные ошибки, сделанные им в его лекции, и пригласили к диалогу. Позитивного ответа не последовало. В 2007 г. уже 138 мусульманских ученых написали поистине историческое обращение «Справедливое слово, равное для вас и для нас» в адрес не только Папы Римского, но и всех христиан, призвав их к диалогу. Письмо было отправлено главам многих христианских церквей, включая и Московский Патриархат.

Зимой 2008 г. Ватикан и большинство христианских лидеров ответили мусульманам, Папа Римский пригласил их на встречу. Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй также ответил 138 мусульманским ученым на их Обращение, что для российских мусульман, безусловно, представляет повышенный интерес. Как и Обращение мусульман, ответ Патриарха посвящен теме любви людей к Богу и любви Бога к людям, являющейся, по мнению мусульманской стороны, наиболее общим и сближающим моментом в учениях двух мировых религий.

В целом ответ Патриарха не стремится к пресловутой западной «политкорректности», однако находится в границах нормальной вежливости, позволяющей вести дискуссию о самых непростых вещах. В ответе прослеживаются полемические мотивы и цитаты, характерные для острых диспутов, например, об «одиноком Боге мусульман». Однако глава Русской Православной церкви (РПЦ) не утверждает, что именно таково учение Ислама, что нас не может не радовать, тем более что наше учение и на самом деле не такое.

Патриарх использует этот полемический пассаж лишь для обоснования собственно христианского учения о любви, и это, пожалуй, самое интересное место письма в богословском отношении. Глава РПЦ пишет: «Одинокая изолированная сущность может любить только саму себя: самолюбовь не есть любовь. Любовь всегда предполагает существование другого. Как человек не может осознать себя личностью иначе как через общение с другими личностями, так и в Боге не может быть персонального бытия иначе как через любовь к другому персональному бытию. Поэтому Новый Завет говорит о Боге как о едином Существе в трех Лицах – Отце, Сыне и Святом Духе. Бог есть единство трех Лиц, имеющих одну и ту же Божественную природу, которая во всей полноте принадлежит каждому из Них, так что они являют собою не трех Богов, но одного, Единого Бога. Бог Троица есть полнота любви, каждое Лицо-ипостась обращено любовью к двум другим Лицам-ипостасям».

Христианское учение, согласно Патриарху, видит первичное проявление любви Господа миров не в мотиве творения Им мироздания – объекта Своей любви, а в некоей мистической любви ипостасей друг к другу внутри непознаваемой единой сущности Бога. Мусульманин также не говорит ни о какой «самолюбви Бога», однако здесь он может зафиксировать разницу со своим учением в том, что он видит основание для любви Самодостаточного к другому в акте творения Им мира, который и является другим по отношению к своему Творцу! Ведь если христиане считают, что ипостаси Бога объединены единым Существом, и Бог один, то любовь этих ипостасей друг к другу не воспринимается нами как любовь к другому, ибо это любовь внутри одного Существа, внутри одного Субъекта, это любовь одного Бога к Своему единому Существу, созерцающему Себя в Своих разных лицах.

А вот любовь к созданному миру, имеющему уже принципиально иную, тварную, зависимую от Создателя сущность, действительно есть любовь к иному. В Исламе Бог никогда не считался «одинокой Личностью», потому что все качества Аллаха вневременны и неизменны, и само время появилось только вместе с актом творения! – До творения никакого времени не было вообще. И когда мы говорим об Аллахе, что Он был «до» творения, то отнюдь не утверждаем, что Он живет во времени, подчиняется его законам и по времени был раньше мира, но понимаем под этим то, что Он есть Создатель тварного бытия.

Кроме того, учения о трех ипостасях Бога при единой сущности и едином существе одного Бога нет в тексте Писаний сынов Израиля, христиан и мусульман. И немало христиан первых поколений не были тринитариями, хотя любили Бога, исполняли Его Закон до смерти и почитали Иисуса (а.с.).  

Имея в Себе качество (атрибут) Творца, Всевышний всегда имел и атрибут любви к созданным Им существам: «Скажи: “Если вы любите Аллаха, то следуйте за мной, и тогда Аллах возлюбит вас и простит вам ваши грехи, ведь Аллах – Прощающий, Милосердный”. Скажи: “Повинуйтесь Аллаху и Посланнику”. Если же они отвратятся, то ведь Аллах не любит неверующих» (3:31–32).

Это повеление Аллаха вневременно, предвечно и бесконечно, но ниспослано людям, рожденным во времени и пространстве, чтобы помочь им стать жителями вечного Рая. В этом и цель Бога, проявление Его любви к человеку, стремление сделать человека жителем вечного Рая в общении со своим Создателем и с дорогими ему людьми. Это один из ключевых аятов Корана, емко показывающих взаимоотношения Творца со Своими созданиями, людей с Посланником Аллаха и между собой. Человек сотворен свободным, чтобы самому сделать свой выбор, и Творец ждет от него правильного выбора: человек должен признать, что сотворен Богом, что зависит от Него, что без своего Создателя он не может сделать ничего. Поэтому самое верное и самое справедливое для уверовавшего – это благодарение Творца за свое существование и признание своей немощи в отсутствие помощи Вседержителя.

Патриарх пишет: «В христианстве разговор о любви к Богу и любви к ближнему невозможен без разговора о Боге». Это так, и ни один мусульманин не скажет что-либо вопреки. Далее: «Согласно новозаветному откровению, Бог является людям как Любовь. "Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь" (1 Ин. 4:8)... В этом нельзя не видеть указания на то, что и в самой Божественной природе любовь есть свойство наиболее существенное, характерное и важное».

Не оспаривая важности любви Бога к людям, мы можем задаться вопросом относительно дифференциации качеств Бога по степени их важности и даже существенности, поскольку сущность безначального Бога для тварного человека необъятна. Может ли, и если да, то в каком отношении, любовь Бога быть существеннее и важнее, чем Его всемогущество? Или Его милосердие? Или Его самодостаточность? Или Его всезнание? Это все суть неотъемлемые и совечные Богу Его качества. Но даже если мы для себя решили выделить какой-то атрибут Господа миров как наиболее важный для нас в каком-то определенном, актуальном для нас отношении, то тогда встает вопрос о самом слове «любовь»: один ли смысл мы вкладываем в это русское слово, которое сегодня используется во множестве самых разных и порой не самых благочестивых смыслов?

Но главное, что это слово переводное, не исконное, так как Новый Завет написан на простонародном диалекте древнегреческого языка, в котором есть, по крайней мере, 6 разных слов, передаваемых в тексте Нового Завета на русском языке одним и тем же словом «любовь»! Помимо рассматриваемых ниже, это и глагол эрао – «вожделею, стремлюсь к обладанию», и глаголы, означающие и сильную страсть, и супружескую любовь.

В конце Евангелия от Иоанна (21:15–17) Иисус (а.с.) спрашивает у своего ученика Петра: «Любишь ли ты меня?» В оригинале используется греческий глагол агапао, имеющий смысл: «предпочитать всему, включая и свои страсти» (такой смысл выражен в Новом Завете в гимне любви апостола Павла, в гл. 13 Первого послания к коринфянам). Таким образом, смысл этого вопроса – «Предпочитаешь ли ты всему меня?» «Дороже ли я тебе, чем все остальное?» «Ставишь ли ты меня выше остального?» и т. п.

Но в ответ Петр использует другое слово – филео, т. е. «дружу», «люблю как друга» (отсюда «философия» – «дружба с мудростью», «филология» – «дружба со словом» и т. п.), указывая на большую степень любви к Учителю, чем та, о которой тот спрашивает. Однако на русский это передали тем же словом «любовь»: «Да, господин, ты знаешь, что люблю тебя», хотя правильнее было бы: «Я друг тебе». Но в третий раз Иисус спросил: «Друг ли я тебе?», использовав глагол филео, и Петр «опечалился», так как получилось, что в первые два раза Иисус ему не поверил. При переводе вся эта гамма переживаний, основанная на использовании в греческом оригинале Евангелия разных слов, была утрачена, и во всех трех вопросах, как и во всех трех ответах, использовано одно слово – «любовь». Русский читатель без обращения к толкованиям не сможет понять, о чем идет речь в этом далеко не самом сложном месте Евангелия.

Тем более актуальной становится проблема правильного соотношения европейских переводов греческого оригинала Нового Завета и арабских терминов Корана, сложившихся в иной языковой системе и в ином культурном контекте.  Из-за терминологической «нестыковки» европейских переводов Библии (русского, английского и т. п., а в отношении Ветхого Завета – и греческого) с арабскими терминами произошла понятийная нестыковка, между христианами и мусульманами усилилось непонимание. Один только перевод византийцами имени Аллаха «Самад» (Самодостаточный) как «цельнокованый» чего стоил! Вследствие такой «интерпретации» имени Аллаха, «превратившегося» в идола, Константинопольский вселенский патриархат объявил анафему... Самому Богу Мухаммада (Хвала Ему Всевышнему)!

Доцент Юрий Максимов или его популяризатор священник Даниил Сысоев на публичном диспуте утверждали, что в Коране ничего не говорится о любви, якобы даже слова такого нет! Между тем и слова есть, и говорится о любви немало, однако нужно свести разнозвучащие термины к единым понятиям. Ведь любовь Бога к людям и людей к Богу выражает не только арабское слово хуб, в котором есть определенный эмоциональный оттенок (хабиби – «мой дорогой»), но и другие, так же как и в древнегреческом. Почитание Бога без указания на оттенок «самый дорогой», но с акцентом, например, на боязнь нарушить заповедь Единобожия, также есть проявление любви к Богу, со смысловым акцентом на верности Любимому. (В этом плане много параллелей можно найти у великих пророков сынов Израиля а.с.).

Патриарх процитировал: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8). В оригинале стоит имя существительное агапи, образованное от глагола агапао, т. е. смысловой акцент – предпочтение перед другими, причем это интерпретация самого Иисуса (а.с.) из Евангелия того же автора: «любить, предпочитать больше других». Таким образом, фраза «Теос агапи эстин», неточно переведенная на русский как: «Бог есть любовь», по смыслу означает: «Бог превыше всего», что не противоречит официальному русскому переводу, но делает акцент на том смысле, который является определяющим в слове агапи и которого нет в русском слове «любовь» («любовь» в современном словоупотреблении более соответствует древнегреческому слову «эрос», выражающему  стремление обладать, желание приблизить, сделать своим, чувственное вожделение, сильное тяготение к чему-либо или кому-либо). По-арабски этот самый смысловой акцент слова агапи в приложении к Богу передается в иной конструкции арабского языка словами: «Аллаху акбар!»

Чтобы привести все цитаты Корана, где говорится о том, что Творец превыше всего, что нужно Его любить и почитать превыше всего иного, придется процитировать едва ли не весь Коран. И во время ежедневного поклонения Аллаху каждый мусульманин произносит: «Аллаху акбар!» Духовно это означает: «Я почитаю Аллаха превыше всего», что по смыслу и является признанием в наивысшей любви, уж никак не в меньшей, чем несет греческое слово агапи. Таким образом, на самом деле между нашими учениями оказывается намного больше общего, чем пишут об этом некоторые «исламоведы», вводящие в заблуждение и общественность, и Патриарха. И если перевести Новый Завет и Коран на единый понятийный уровень, то многие, наверное, удивились бы поразительному сходству, хотя, разумеется, не во всем – ибо религии разные. 

Например, по внешности слов мусульмане наверняка могут не воспринять следующие слова Патриарха: «Только познавая Бога как любовь, человек получает истинное познание Его бытия и других свойств Божиих. Именно любовь Божия, а не какое-либо другое свойство Божественной природы, является основным началом, главной движущей силой Промысла Божия о человечестве в деле его спасения: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную" (Ин. 3:16)... "Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши" (1 Ин. 4:9–10)».

Трактуя слово «любовь» в соответствии с греческим языком, а именно, что «Бог превыше всего», мы вполне можем согласиться с главой РПЦ, что именно это понятие уникальности Бога является началом в спасении человека, это и отображено другими словами, но в том же смысле в мусульманской шахаде: «Исповедую, что никто не достоин поклонения, кроме Единственного...» А поклонение и есть видимое проявление любви к своему Создателю, Господу миров!

Однако цитату из Евангелия от Иоанна (Ин. 3:16) сегодня мы, конечно, понимаем по-разному. Читая ее в оригинале, где используется все то же греческое слово агапао, мы можем, тем не менее, опираясь только на текст послания в контексте всей Библии, воспринимать ее по-своему: «Из любви к людям и ради того, чтобы они уверовали и спаслись, Аллах попустил многим пророкам потерпеть от беззаконников и быть убитыми на Его пути ради того, чтобы многие уверовали и спаслись. Каждая община, к которой в свое время был направлен посланник Бога, могла прийти к Богу и к блаженной жизни только через веру в этого посланника и подчинение ему. Современники автора Соборного послания Иоанна не возлюбили Бога и беззаконно осудили на смерть Его посланника, но Бог, зная это наперед, послал его на тяжкие испытания ради увещевания и спасения тех, кто еще мог пробудить в своем сердце любовь к Богу».

Патриарх пишет: «Человек, сотворенный по образу и подобию Божию (Быт. 1:26), способен переживать в себе и непосредственно познавать любовь, которую имеет к нему Бог. Любовь Божия сообщается людям, становится их внутренним достоянием, живою силою, определяющей, проникающей и образующей всю их жизнь. В ответ на Божественную любовь возникает любовь в человеке... Любовь к Богу возбуждает в человеке бескорыстное желание исполнения Его заповедей. Ибо, по словам святого Исаака Сирина, "по великой любви Своей Бог не благоволил стеснить свободу нашу, но благоволил, чтобы любовью собственного нашего сердца приблизились мы к Нему". Следовательно, человеческая свобода возрастает, расширяется и крепнет по мере преуспеяния в любви к Богу, которая является сердцевиной религиозно-нравственного совершенствования». Как все это перекликается с исламским учением! В достоверном хадисе передаются слова Аллаха: «Если раб Мой приблизится ко Мне на ладонь, то Я приближусь к нему на локоть. И если он приблизится ко Мне на локоть, то Я приближаюсь к нему на руку. Если он пойдет ко Мне шагом, то Я побегу к нему».

Важно отметить последовательность: сначала Аллах творит человека, являя этим Свою любовь, затем дает человеку наивысшие для тварного мира качества, побуждает ангелов и джиннов признать наивысший статус человека в мире, дает человеку заповеди, чтобы ему не забыть о своем Создателе и, забыв, не впасть в ошибки, разрушающие его совершенство, лишающие его свободы и низводящие его до нижайшего уровня. А от человека ожидается только одно: ответная любовь, которая должна выразиться прежде всего в благодарности Творцу и в послушании, подобном послушанию сына отцу.

Глава РПЦ утверждает, что «сыновство Богу» есть какая-то особая категория, данная в Новом Завете: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1 Ин. 3:1). Бог ожидает от человека не столько преданности раба, сколько сыновнего чувства любви. Поэтому в главной молитве христиан, которой их научил Господь Иисус Христос (Лк. 11:2), человек обращается к Богу как к своему Небесному Отцу». Однако образное уподобление отношений Бога с людьми отношениям в семье характерно для всей Торы и для писаний пророков сынов Израиля (а.с.). Во многих молитвах в книгах Ветхого Завета Бог называется Отцом Небесным, а люди и ангелы – его детьми. Но эта аналогия далека от сентиментальности, присущей «сыновнему чувству любви», более того, она диктует самое строгое и суровое послушание сына отцу:

«Если у кого будет сын буйный и непокорный, не повинующийся голосу отца своего и голосу матери своей, и они наказывали его, но он не слушает их, то отец его и мать его пусть возьмут его и приведут его к старейшинам города своего и... скажут: “Сей сын наш буен и непокорен, не слушает слов наших, мот и пьяница”; тогда все жители города его пусть побьют его камнями до смерти; и так истреби зло из среды себя, и все израильтяне услышат и убоятся» (Втор. 21:18–21). Так требует Тора.

Подтверждает эту заповедь и Иисус (а.с.) в Евангелии: «Бог заповедал: “почитай отца и мать”; и: “злословящий отца или мать смертью да умрет”» (Мф. 15:4). В Евангелии от Луки притча о блудном сыне являет пример милости отца к сыну, но только после глубокого раскаяния последнего. Если бы блудный сын не раскаялся и не пришел с повинной домой к отцу, врата родительской любви остались бы для него закрытыми.

То есть в Библии отец выступает строгим хозяином дома, господином, владыкой своего семейства, поощряющим исполнение его воли и карающим противодействие ей. Поэтому было бы совершенно неправильным полагать, что наименование в библейской традиции Бога Отцом Небесным означает какую-то либерализацию в отношении заповедей Бога людям, придание им сентиментального характера, противоречащего справедливости Бога. Безусловно, любовь выше страха, но страх перед гневом Всевышнего таит в себе начало любви к Нему.

Что касается понятия раба, то арабское слово абд имеет несколько иной смысл, чем русское слово «раб». Глагол абада, от которого образовано существительное абд, означает «служить, поклоняться, преклоняться, обожать», отсюда абд может означать и раба-невольника, и приглашенного слугу, и вольного поклонника, т. е. не только того, кто работает по принуждению, но и того, кто делает это по собственному желанию, отсюда ибадат – «служение, обожание, почитание». Поэтому «раб Аллаха» («абд -Аллах», «абдуллах») – это не фиксация какого-то бесправного, несвободного положения человека, а наоборот – цель жизни верующего, следовательно, в религиозном отношении слово абд точнее передать на русский язык как «верный послушник». Человек рождается слугой Всевышнего, осознанно исповедует себя муслимом, т. е. заявляет о своей преданности Богу, которую нужно еще доказать. Однако высшей степенью преданности  является радостное добровольное служение (ибадат) Богу, а целью – стать верным послушником (абд) Всезнающего, Всемогущего, Вседержителя, чтобы отсечь все свои греховные желания и стать исполнителем всех Его заповедей, через которые человеку сообщаются высший разум, высшая свобода и высшая нравственность. Поэтому Пророк Мухаммад (с.а.в.) и говорил, что лучшее имя для верующего – Абдуллах.

Иисус Христос в Евангелии от Матфея, в притче о господине, его рабах и талантах, также показывает аналогичную картину: «Человек, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился. Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов; точно так же и получивший два таланта приобрел другие два; получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.

По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. ...так же и получивший два таланта (...).


Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое. Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что имеет; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 25:14–30).

В этой притче рабы, слуги, получили полномочия халифа, наместника, что говорит о его доверии, а значит, и о любви к ним. Те двое, которые были верны своему господину, приумножили данные им таланты и «вошли в радость господина своего». Господин назвал их рабами добрыми и верными, и это уже не свойство раба как полностью бесправного существа, делающего все исключительно из страха наказания. Это уже послушники своего господина, любящие его, любящие творить добро и искренне старающиеся доставить радость своему господину. Они из слуг стали его послушниками, а через послушание – общниками в вечной жизни.

Прекрасно это доброволное подчинение Богу выражено молитве Иисуса (а.с.) Богу: «О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо меня! Впрочем, не моя воля, но Твоя да будет!» (Лк. 22:42). Апостол Павел пишет: «Всякому мужу глава Христос, жене глава муж, а Христу глава – Бог» (1 Кор. 11:3). И такое подчинение мыслится в Исламе как добровольное решение самого человека: «Скажи: “Истина – от вашего Господа. Кто хочет, пусть верует, а кто не хочет, пусть не верует”» (18:29). Разумеется, все должны получить от Бога знание о вечных последствиях своего выбора, но сам выбор – за человеком. И тех, кто отверг своего Создателя и противопоставил себя Ему, уже в этой жизни заменят другие, кто любит своего Создателя и кто будет пребывать с Ним в вечном общении в Раю: «Если кто-нибудь из вас отступит от своей религии, то Аллах приведет других людей, которых Он будет любить и которые будут любить Его» (5:54).

В заключение своего письма глава РПЦ пишет: «Уверен, что христианским и мусульманским мыслителям было бы полезно регулярно знакомиться с полнотой вероучения друг друга. В связи с этим видится желательным развитие доктринального христианско-исламского диалога, который послужит расширению научно-исследовательского взаимодействия и изучению вероучительных положений, создаст глубинную основу для развития многогранного сотрудничества между нашими религиозными общинами». Эти слова Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго полностью соответствуют тому, что Всевышний повелел нам в Коране: «О люди! Воистину, создали Мы вас из мужчины и женщины и сделали народами и племенами, чтобы вы познавали друг друга. Ведь самый благочестивый из вас перед Аллахом тот, кто наиболее богобоязненный» (49:13). Будем надеяться, что это станет основой для начала реального диалога между православными христианами и мусульманами в России.  

Али Вячеслав Полосин