Исламско-христианский диалог: второе послание к римлянам... от мусульманских ученых

Вот уже второй год мусульманские ученые стучатся в двери христианских собратьев с предложениями о диалоге. Первый раз поводом стал научный доклад Папы Римского в Регенсбурге в сентябре 2006 г., где использованная понтификом цитата с негативной оценкой Ислама вызвала бурю негодования в исламском мире.

Негодование было не по адресу – Папа лишь привел цитату и при этом оспорил ее. Менее заметными для общественного мнения были реальные ошибки Папы, свидетельствующие о неверном понимании  им самой сути Ислама. Эти ошибки весьма контрастны для научного доклада, ибо они очевидным образом искажают исламское учение как в части вероучения, так и в части истории.

По поводу коранической истории. Папа, взявшись оценивать разницу между мединскими и мекканскими сурами Корана, отнес аят 256 суры «Корова» не к мединскому периоду, а к мекканскому, сославшись на мнение неких «экспертов». Эксперты подвели его капитально – как-никак католики считают Папу непогрешимым «экс-катедра», т. е. в вопросах вероучения.

Именно на эту грубую ошибку, наносящую серьезный ущерб научному авторитету Йозефа Ратцингера – Бенедикта XVI, мусульманские ученые и указали ему в декабре 2006 г. в своем письме под названием «Давайте поговорим!». Они пишут: «Самые ранние комментарии к Корану (например ат-Табари) ясно указывают на то, что некоторые мусульмане в Медине желали обратить своих детей из Иудаизма и Христианства в Ислам, и этот аят был как раз ответом этим родителям мединских детей, запрещающим использовать принуждение для обращения в Ислам».

Эта ошибка – не формальная неточность, ибо именно на основе ее и был сделан последующий неверный вывод, что исламское учение не цельно, что в нем есть противоречащие друг другу по смыслу периоды: мединскому периоду жизни Пророка (с.а.в.) якобы присуща агрессивность, а мекканскому – миролюбие. Сам по себе этот штамп гуляет по страницам антиисламского агитпропа вот уже несколько веков. Однако повторять его в научном докладе вряд ли было удачной затеей. Еще менее удачной была попытка доказать тезис о «мирном мекканском периоде» аятом о веротерпимости, который был ниспослан как раз в Медине, в самый разгар победоносных войн.

Мусульманские ученые по-научному четко и корректно подправили Папу в его ошибочном суждении об «абсолютной трансцендентности» Бога в Исламе. Такого термина в Исламе нет,  он взят из секулярной философии и, конечно, может быть  по-своему интерпретирован в целях выражения смыслов Корана. Однако смысл аятов Корана о самодостаточности Аллаха таков, что можно говорить одновременно и о недосягаемости Творца для Его творений по их прихоти, и об Его имманентности, ибо Он «ближе к нам, чем наша яремная вена». Поэтому никакой «абсолютной оторванности» Творца от творений в Коране в исламском учении нет. Эту ошибку повторяют и российские «исламоведы», например священник Даниил Сысоев и доцент Ю. Максимов, говоря об «одиночестве» Бога в Исламе.

Кроме того, мусульманские ученые показали, что в Исламе нет противопоставления веры и разума, а также разъяснили такую азбучную истину, что джихад – это усердие, не обязательно связанное с самообороной и защитой родины, что насилие в вопросах веры недопустимо и что если бы Ислам распространялся «огнем и мечом», то в мусульманских странах не жили бы миллионы христиан и иудеев, соблюдающих все свои религиозные предписания и посещающих церкви и синагоги.

На мой взгляд, письмо «Давайте поговорим» совершенно безукоризненно в научном отношении, в том числе и с точки зрения сравнительного религиоведения. Но, конечно, письмо, уличившее понтифика сразу в нескольких очевидных научных погрешностях в рамках одного доклада, психологически затруднило общение – единственной «погрешностью» письма мусульман стало то, что они не оставили Папе возможности вступить в диалог, «сохранив лицо».

Надо признать, что и уличные беспорядки, спровоцированные в ряде мусульманских регионов в связи с папским докладом, не стали добрым знаком со стороны мусульман, дав формальный повод для уклонения от общения. 

И вот прошел год, и уже не 38, а 138 мусульманских ученых решили протянуть христианам руку дружбы и поставили свои подписи под вторым посланием «римлянам», которое имеет многообещающее название: «Общее между нами и вами». Оно начинается с выражения заботы о судьбе мира – ведь мусульмане и христиане вместе составляют свыше половины населения земли, и потому, в отличие от корректирующего характера первого послания, второе пронизано стремлением найти основы для взаимопонимания и взаимоуважения.

«Основа для взаимопонимания уже существует, – полагают авторы письма. – Это часть фундаментальных принципов обеих религий – любовь к Единому Богу и любовь к ближнему. Эти принципы мы встречаем снова и снова в священных текстах Ислама и Христианства. Единство Творца, необходимость любви к нему, необходимость любви к ближнему – вот общая почва между Исламом и Христианством», – пишут мусульманские ученые. В этом заметно следование принципу васатыйи, «золотой середины» в Исламе, ибо этот принцип исходит из того, что об оппоненте следует предполагать лучшее, а не худшее.

Однако выбор авторами второго послания за основу общности принципов любви к Богу и к ближнему представляется не самым удачным, и ответ Патриарха Московского и Всея Руси Алексия Второго в полной мере использовал эту ошибку мусульманских ученых. В полемике апологеты христианства традиционно любят утверждать, что Христианство – религия любви, а в Коране слово «любовь» практически не упоминается. И авторы послания, увы, не сумели исправить это ложное предубеждение.

На самом деле нестыковка христианского и мусульманского воззрения на любовь проистекает из-за разности терминов (привязанных к конкретному языку), а не понятий. Например, в Новом Завете используются несколько разных по смыслу греческих слов, которые на другие языки, включая русский, передаются одним словом «любовь». Поэтому важно определить, как христиане понимают любовь Бога к людям, людей к Богу и людей друг к другу, и только затем сравнивать с соответствующим ему понятием в словах Корана и Сунны. Однако этого до сих пор не сделано – ни в послании алимов к римлянам, ни вообще в мусульманско-христианском диалоге.

Например, в разделе о любви людей к Богу делается акцент на аятах про «богобоязненность». В то же время в христианских Писаниях любовь и страх объявлены антиподами: «совершенная любовь изгоняет страх», любящие Бога становятся из «рабов Божьих» «друзьями Бога» и даже «усыновляются» Ему. Как можно говорить, что столь разные положения веры являются общими? Чтобы выявить в них общее, надо бы сначала эти разные положения привести к общему терминологическому заменателю, а затем уже найти разницу числительных! 

Например, процитированный в послании аят Корана: «Скажи: “Если вы любите Аллаха, то следуйте за мной, и тогда Аллах возлюбит вас и простит вам ваши грехи, ведь Аллах – Прощающий, Милосердный”» (3:31) – очень удачно корреспондируется со словами Иисуса (а.с.), который, согласно Евангелиям, также говорил, что тот, кто не любит его и не следует за ним, не любит и Бога. Это общее в установлении статуса посланников Аллаха: кто их не любит и не следует за ними, тот не любит и Аллаха! Однако эта явно общая платформа между Кораном и Библией, увы, осталась незамеченной. 

Взгляд мусульман на соответствующие христианские установки также затрагивает лишь цитаты, где активно использовано слово «любовь», но не дается никакой его понятийной расшифровки. Поэтому сопоставления понятия «любви» в Исламе и в Христианстве и выражающих его терминов, принадлежащих к разным языковым традициям, не получилось, и соответствующие разделы послания носят отвлеченно-декларативный характер.

Несколько цитат о любви к людям в Исламе, приведенных в послании, относятся больше к благотворительности, что, конечно, является проявлением любви, но это лишь одно из многих проявлений, не представляющее все-таки главного движущего мотива.

Если рассматривать это как политический, дипломатический или пропагандистский ход, то он сделан в правильном направлении, хотя и не подкреплен богословски. Но если это рассматривать как приглашение к более мирному и конструктивному, вероучительному и научному диалогу, то уровень сравнительного религиоведения второго послания к римлянам оказался слабоватым. Главное – неудачно выбрана сама тема для нахождения общности.  И вот почему.

Тему любви человека к Богу вряд ли стоило выдвигать в качестве общего начала – христиане, как известно, считают Богом Иисуса Христа (а.с.), обвиняя мусульман как раз в том, что они Иисуса в этом качестве не почитают, не любят и не поклоняются ему, чем совершают «богохульство». Здесь разница между религиями особенно очевидна и непреодолима, потому эту тему правильнее было бы не педалировать, а наоборот – вынести за скобки диалога.

Тема любви Бога к человеку может быть использована в качестве объединяющего фундамента. Следует иметь в виду, что и тут есть непреодолимая граница: христиане считают, что высшим выражением любви Бога к людям стала крестная жертва Иисуса Христа (а.с.). Поэтому должна быть проведена значительная богословская работа, которая сможет установить общий знаменатель между библейскими и кораническими терминами. Пока она не проведена, а без нее у христиан бытует представление, что в Исламе Бог не любит людей, а просто заставляет их беспрекословно подчиняться и несогласных даже в мелочах отправляет в Ад.

В теме любви человека к человеку находится общее, но есть и различния, связанные с предыдущей темой. Человек рассматривается в Христианстве как «причастник» Иисуса (а.с.), которого спасти можно только через Иисуса, поэтому лучшее спасение – это крещение. Здесь также не проглядывают общие начала.

Но вот в теме сострадания к ближнему, помощи ему нужно большее теоретическое развертывание и сопоставление с Христианством, в частности с притчей о добром самаритянине, которая является настольной для всех активных христиан и которая действительно может объединить христиан и мусульман в благородном социальном служении. «Самаритянин» в притче – это иноверец (по отношению к роду Иисуса а.с.), но он ставится Иисусом в пример всем верующим. Поэтому в диалоге с христианами наиболее эффективными будут те места Библии, где позитивно говорится об иноверцах и иноплеменниках.

Будем молить Аллаха превелик Он и преславен, что умма сможет сформулировать действительно общие фундаментальные положения, которые смогут стать платформой для мирного диалога и сотрудничества в социальных делах между представителями двух мировых религий. Посланий можно еще много написать, и не только к римлянам.